Без минусов вся прелесть жизни показалась бы обычной пресной водой.
Я точно знаю, что в год буду болеть по меньшей мере два раза: когда, наконец, холода прогонят солнечную погоду и устаканятся серые тучи и промозглость, и когда совершится обратный процесс, подбадриваемый ясным солнцем и высокой температурой. Именно установившаяся смена погоды, заставляющая организм подстраиваться под окружение, вызывает эти процессы простуды/ОРВИ/гриппа/назови-хоть-горшком... А может все много банальнее, и один из кашляющих в резиденции на самом деле передал по эстафете свою инфекцию. Сути-то все равно не меняет, ибо на улице - солнце, теплота, весеннее настроение, когда хочется что-то делать, хотя бы в тот же баскетбол играть, а нельзя, ибо нос шмыгающий, в горле першит, и даже уши закладывает.
Под такое удачное стечение обстоятельств я еще должен был сниматься во втором фильме, где меня красиво застреливают из дробовика в ванне, с брызгами крови на белом кафеле позади моей печальной тушки и звоном в ушах от взрыва скрытой под рубашки "петарды" - так, по крайней мере, пиротехник называл те две конструкции на моем теле с пакетиками синтезированной крови, которые имитировали пробивающую меня насквозь пулю. Мне было очень неловко, что в момент важной, но короткой сцены я был в прострации из-за парацетамола и играл плохо. Хотел сделать что-то оригинальное, а не просто пятиться от протагониста, подрагивая от страха, но, видно, плохо концентрировался, ибо забывал то про одну руку, то про другую, то про взгляд... Благо сам кадр смерти снимали отдельно и крупным планом: нужно было всего лишь выкрикнуть какую-либо условленную фразу и податься вперед, а затем - правдоподобно рухнуть в ванну. Я тоже раньше думал, что это просто. А, закрыв глаза, отбросив собственное тело назад, где оно билось о стену, умудриться натурально свалиться мертвым грузом и не удариться ни обо что головой, оказалось задачей для меня почти непосильной. А в момент второго дубля (их всего-то два и было: бюджет-то студенческий), уже зная, что именно ожидать от взрыва "петард" (а это - ощутимый удар в том месте, где сия конструкция была прикреплена и мощный звук, отдающий звоном в ушах), было страшно: ведь именно я подавал сигнал для пиротехника, ждущего его у пульта. И вот ты сидишь в этой ванне, команда "Камера! Мотор!" уже прозвучала, все смотрят на тебя, а ты, пытаясь быть в персонаже, медлишь, медлишь, медлишь...
В субботу же ездил в Париж - страшно хотелось куда-нибудь податься, а тут еще и совпало, что приятель-тезка туда направлялся, и мы условились там встретиться и провести субботний день. Несмотря на отличную компанию, я продолжаю испытывать к Парижу сильную антипатию. Не его величина меня пугает, а его сложность и запутанность, его помпезность и определенная грязность, его люди, так и не сумевшие миролюбиво перемешаться. В этом, пожалуй, проблема всех имигрантов во Франции - они в отличие от, как мне показалось, "братьев по несчатью" из Англии, агрессивно противопоставляют себя обществу. И, идя по улицу, ты тут же видишь стайку арабов или африканцев даже в многолюдном потоке. А еще эта странная традиция носить всем одинаковые прически и одинаковую рэпперскую одежду, будто бы другой одежды или причесок в природе не существует... Я не против имигрантов, как таковых, буде они нормальными людьми. Я против подобных агрессивно-настроенных элементов общества, лезущих в чужой монастырь со своим уставом и правилами.
Под такое удачное стечение обстоятельств я еще должен был сниматься во втором фильме, где меня красиво застреливают из дробовика в ванне, с брызгами крови на белом кафеле позади моей печальной тушки и звоном в ушах от взрыва скрытой под рубашки "петарды" - так, по крайней мере, пиротехник называл те две конструкции на моем теле с пакетиками синтезированной крови, которые имитировали пробивающую меня насквозь пулю. Мне было очень неловко, что в момент важной, но короткой сцены я был в прострации из-за парацетамола и играл плохо. Хотел сделать что-то оригинальное, а не просто пятиться от протагониста, подрагивая от страха, но, видно, плохо концентрировался, ибо забывал то про одну руку, то про другую, то про взгляд... Благо сам кадр смерти снимали отдельно и крупным планом: нужно было всего лишь выкрикнуть какую-либо условленную фразу и податься вперед, а затем - правдоподобно рухнуть в ванну. Я тоже раньше думал, что это просто. А, закрыв глаза, отбросив собственное тело назад, где оно билось о стену, умудриться натурально свалиться мертвым грузом и не удариться ни обо что головой, оказалось задачей для меня почти непосильной. А в момент второго дубля (их всего-то два и было: бюджет-то студенческий), уже зная, что именно ожидать от взрыва "петард" (а это - ощутимый удар в том месте, где сия конструкция была прикреплена и мощный звук, отдающий звоном в ушах), было страшно: ведь именно я подавал сигнал для пиротехника, ждущего его у пульта. И вот ты сидишь в этой ванне, команда "Камера! Мотор!" уже прозвучала, все смотрят на тебя, а ты, пытаясь быть в персонаже, медлишь, медлишь, медлишь...
В субботу же ездил в Париж - страшно хотелось куда-нибудь податься, а тут еще и совпало, что приятель-тезка туда направлялся, и мы условились там встретиться и провести субботний день. Несмотря на отличную компанию, я продолжаю испытывать к Парижу сильную антипатию. Не его величина меня пугает, а его сложность и запутанность, его помпезность и определенная грязность, его люди, так и не сумевшие миролюбиво перемешаться. В этом, пожалуй, проблема всех имигрантов во Франции - они в отличие от, как мне показалось, "братьев по несчатью" из Англии, агрессивно противопоставляют себя обществу. И, идя по улицу, ты тут же видишь стайку арабов или африканцев даже в многолюдном потоке. А еще эта странная традиция носить всем одинаковые прически и одинаковую рэпперскую одежду, будто бы другой одежды или причесок в природе не существует... Я не против имигрантов, как таковых, буде они нормальными людьми. Я против подобных агрессивно-настроенных элементов общества, лезущих в чужой монастырь со своим уставом и правилами.