Без минусов вся прелесть жизни показалась бы обычной пресной водой.
Первое мая. Сегодня, точнее, уже вчера, было первое мая. Самый мой, по сути, любимый месяц. И не только за многочисленные праздники. И не только за победу советского народа. Но еще и за погоду. Обычно, именно в мае устанавливается то, что я люблю в качестве погоды, в жаркой и душной Алмате. Воздух еще не пропитался этой сухостью, асфальт не шипит при соприкосновении с частицами воды, дождь помнит дорожку, и тучи не торопятся покидать небосклон, зелень еще имеет право именоваться таковой, не становясь похожей на серое недоразумение пыли. Весна. Весна на грани лета. То, что я так жду после зимы. А потом приходит желанное во многих частях света лето, когда жарко, душно, пыльно до одурения, и никакой любви к этому лету я в Казахстане не испытывал. И ждал зимы. И так далее, по одному и тому же кругу.
Во Франции "май" наступил раньше - еще в апреле. И первый гром был в апреле. И сильнейший ливень - тоже в апреле. А вот сегодня - точнее, вчера - было первое мая. Время летит, и становится уже не просто страшно - становится жутко. Если когда-то черепаха по имени "время" стартовала с положенной черепахе скоростью в классе втором, то потом эта черепаха, подобно собратья из мультиков от Warner Brothers серии "Looney Toons", достала из панциря ускоритель и бежит уже быстрее кролика. Летит. Парит. Уносится назад.
За окном - снова дождь. Хороший дождь. Приятный дождь. А в комнате - мошкара. Ненавистная, проклятая мошкара. И странные "комары". Каждый вечер - очередная локальная война на моем маленьком пятачке пространства.
Хочется уснуть и проснуться со свежей головой. И сразу же встать, полным сил и жажды действий. Почему-то не выходит. Не важно, сколько я проспал - шесть часов или десять, встать с первого раза - нереально. Сон не отпускает и кажется таким желанным именно при пробуждении. Глаза раскрываются и также быстро закрываются. Хочется окунуться еще разок. И еще. Наркотик, а не сон.
Весь город покрыт туманной дымкой, мелкий дождь моросит, скрадывая свет уличных фонарей. Река под моим окном, канал Иль, колышется, покрытая рябью от падающих капель. Улицы пусты. Ни машин, ни прохожих. Лишь одинокая странная группа на мосту, все - в ярких куртках-дождевиках и с зонтиками над головами. Стоят у перил и смотрят на воду канала. И никуда не торопятся. Вырастающие из тумана две башни собора святой Анны, темные, темно-коричевные, потемневшие от старости, с огромными черными витражами, кажущимися глазницами отсюда, с этого места, рвутся в небо, возвышаясь над всеми низкими домиками Ренна. Все высокие новостройки ютятся позади моего здания, и отсюда их не видно. Те же, которые в квартале Колумбии, спрятались в тумане, растворились, вторя цвету дымки - все здания тоже бледного оттенка. Из тумана видна лишь рвущаяся вверх бледная башня второго собора, имени которого я никогда не знал. И только потому видна, что находится рядом, протяни руки - и коснешься...
Канал бежит на север, загибаясь к востоку, и по берегам его растут зеленые деревья, скрывающие воду и поворот дороги. Оттуда рвутся машины, проносятся и скрываются на юге, ближе к площади Бретани, исчезая, стираясь из этого мира. И снова тишина. И лишь Джеймс Блаунт в динамиках поет о том, что кто-то коснулся его сердца, затмил его своей любовью, и бла-бла-бла, Прощай, моя возлюбленная...
Бр-р-р-р.
А еще посмотрел я "GoldenEye", тоже от Мартина Кэмпбелла, только он представлял публике тогда Пирса Броснана, как Джеймса Бонда (для тех, кто в танке, последний фильм о Бонде - "Казино Рояль" - снял тоже Кэмпбелл). Далекий 95-ый год, и как все-таки по-другому тогда представлялся жанр "action". Хотя, казалось бы, правила просты - погони, взрывы, герои, стрельба... Но ведь и подать это можно все иначе. Или завернуть в очень напряженную, но увлекающую обертку реализма TV-сериала "24", с моральным выбором персонажей, постоянными неожиданными ходами от обеих сторон и четкими характерами, с бандитами, которые знают свое дело и не стремятся записаться в пачки или штабеля безмолвных трупов (зато союзники стремятся, увы, что есть минус).
Или в нечто пафосно-идиотское, вроде типично американских боевиков. Бонд, все-таки, тяготеет ко вторым, хотя и старается иногда поднять голову повыше обыкновенной планки "экшн"-фильма. По крайней мере, в "GoldenEye" враги, безымянные русские солдаты, ложатся пачками под очередью Калашникова в руках непотопляемого героя, у которого за весь фильм ни одной струйки крови не проскочило, хотя в конце его здорово мордовали. Сами же солдаты стреляют почем зря и все мимо. Жаль, но не верю. При своих минусах, "Казино Рояль" подкупает в большинстве своем более логичными - хотя порой невероятно фантастическими! - потасовками. Хотя, конечно, забег на территорию посольства тоже многого стоит...
Пирс, конечно, хорош, но именно здесь как-то неуверенно, не может разобраться - то ли острить, то ли о долге вещать, то ли в каменную скалу играть. После Крейга, коий горячим и скорым на решения был, конечно, сложно перестроиться.
Во Франции "май" наступил раньше - еще в апреле. И первый гром был в апреле. И сильнейший ливень - тоже в апреле. А вот сегодня - точнее, вчера - было первое мая. Время летит, и становится уже не просто страшно - становится жутко. Если когда-то черепаха по имени "время" стартовала с положенной черепахе скоростью в классе втором, то потом эта черепаха, подобно собратья из мультиков от Warner Brothers серии "Looney Toons", достала из панциря ускоритель и бежит уже быстрее кролика. Летит. Парит. Уносится назад.
За окном - снова дождь. Хороший дождь. Приятный дождь. А в комнате - мошкара. Ненавистная, проклятая мошкара. И странные "комары". Каждый вечер - очередная локальная война на моем маленьком пятачке пространства.
Хочется уснуть и проснуться со свежей головой. И сразу же встать, полным сил и жажды действий. Почему-то не выходит. Не важно, сколько я проспал - шесть часов или десять, встать с первого раза - нереально. Сон не отпускает и кажется таким желанным именно при пробуждении. Глаза раскрываются и также быстро закрываются. Хочется окунуться еще разок. И еще. Наркотик, а не сон.
Весь город покрыт туманной дымкой, мелкий дождь моросит, скрадывая свет уличных фонарей. Река под моим окном, канал Иль, колышется, покрытая рябью от падающих капель. Улицы пусты. Ни машин, ни прохожих. Лишь одинокая странная группа на мосту, все - в ярких куртках-дождевиках и с зонтиками над головами. Стоят у перил и смотрят на воду канала. И никуда не торопятся. Вырастающие из тумана две башни собора святой Анны, темные, темно-коричевные, потемневшие от старости, с огромными черными витражами, кажущимися глазницами отсюда, с этого места, рвутся в небо, возвышаясь над всеми низкими домиками Ренна. Все высокие новостройки ютятся позади моего здания, и отсюда их не видно. Те же, которые в квартале Колумбии, спрятались в тумане, растворились, вторя цвету дымки - все здания тоже бледного оттенка. Из тумана видна лишь рвущаяся вверх бледная башня второго собора, имени которого я никогда не знал. И только потому видна, что находится рядом, протяни руки - и коснешься...
Канал бежит на север, загибаясь к востоку, и по берегам его растут зеленые деревья, скрывающие воду и поворот дороги. Оттуда рвутся машины, проносятся и скрываются на юге, ближе к площади Бретани, исчезая, стираясь из этого мира. И снова тишина. И лишь Джеймс Блаунт в динамиках поет о том, что кто-то коснулся его сердца, затмил его своей любовью, и бла-бла-бла, Прощай, моя возлюбленная...
Бр-р-р-р.
А еще посмотрел я "GoldenEye", тоже от Мартина Кэмпбелла, только он представлял публике тогда Пирса Броснана, как Джеймса Бонда (для тех, кто в танке, последний фильм о Бонде - "Казино Рояль" - снял тоже Кэмпбелл). Далекий 95-ый год, и как все-таки по-другому тогда представлялся жанр "action". Хотя, казалось бы, правила просты - погони, взрывы, герои, стрельба... Но ведь и подать это можно все иначе. Или завернуть в очень напряженную, но увлекающую обертку реализма TV-сериала "24", с моральным выбором персонажей, постоянными неожиданными ходами от обеих сторон и четкими характерами, с бандитами, которые знают свое дело и не стремятся записаться в пачки или штабеля безмолвных трупов (зато союзники стремятся, увы, что есть минус).
Или в нечто пафосно-идиотское, вроде типично американских боевиков. Бонд, все-таки, тяготеет ко вторым, хотя и старается иногда поднять голову повыше обыкновенной планки "экшн"-фильма. По крайней мере, в "GoldenEye" враги, безымянные русские солдаты, ложатся пачками под очередью Калашникова в руках непотопляемого героя, у которого за весь фильм ни одной струйки крови не проскочило, хотя в конце его здорово мордовали. Сами же солдаты стреляют почем зря и все мимо. Жаль, но не верю. При своих минусах, "Казино Рояль" подкупает в большинстве своем более логичными - хотя порой невероятно фантастическими! - потасовками. Хотя, конечно, забег на территорию посольства тоже многого стоит...
Пирс, конечно, хорош, но именно здесь как-то неуверенно, не может разобраться - то ли острить, то ли о долге вещать, то ли в каменную скалу играть. После Крейга, коий горячим и скорым на решения был, конечно, сложно перестроиться.